УКРАИНА: ЕВРАЗИЙСТВО И АТЛАНТИЗМ (часть - 3)

Скажем, в талассократической цивилизации есть ценности - право на жизнь, на свободу, на собственность. Ценности возникают как доказанные на индивидуальном опыте положительные жизненные стратегии. Возьмем частную собственность. Для талассократии - это ценность. На другой стороне, в теллурократической цивилизации, частная собственность может быть легально разрешена, но она не является ценностью, потому что она не вписана в идеологию как идея (идеология говорит: собственность это опасность, собственник - вор), элита по отношению к этому разделяется на два враждебных лагеря; положительных примеров успешного применения собственности не существует, так как общество массово не признает эти жизненные стратегии успешными. В результате собственность не воспринимается как справедливо приобретенная, а полученное богатство не оценивается как справедливое. Наоборот, любой имеющий собственность воспринимается обществом враждебно. Большие массы людей находятся в состоянии ожидания найма на работу и оплаты. С другой стороны, коллективная собственность тоже не является ценностью, ее нельзя ощутить, ее нельзя освоить, о ней нельзя сказать, что "она у меня есть". По этой причине теллурократические цивилизации не могут развиваться придавая подвижность определенным ценностям, потому что сами ценности отсутствуют как инструмент передачи культурного опыта.

В этих цивилизациях существует другой инструмент передачи культурного опыта - идеология. Вместо ценностей теллурократия несет в себе Идею, как правило, мессианскую идею своей исключительности, особой миссии, особого пути, превращенную в систематизированную всеобъемлющую идеологию, которая вмешивается не только в трудовую коллективистскую деятельность, но и в семью, в частную жизнь, завладевает сознанием человека, иногда подчиняя всецело его личность и обезличивая его.

Когда возникает кризис в талассократической цивилизации, происходит переосмысление отдельных ценностей, переосмысление принципиально несистемное и не носящее тотальный характер, поскольку это переосмысление происходит на индивидуальном уровне, и лишь потом оформляется в виде стройной системы. Скажем, Вебер, Дюркгейм, Ясперс (можно дополнить список) осмысляли и систематизировали ценности лишь потом, когда они стали плотью и кровью многих индивидуальных жизней.

Совсем иначе происходит в кризисное время теллурократической цивилизации. Там обязательно встает вопрос о новой идеологии, о новой объединяющей всех мессианской идее, о собирании земель, об обязательном влиянии и подчинении других народов. Однако на этот раз кризис России и постсоветских государств намного серьезнее - он лежит в самой глубине православья как религии, коллективной этики как организующего начала и в принципиальном отсутствии такой идеологии, которая могла бы возобновить мотивацию к жизни, к труду, к продолжению рода. Эта мотивация больше на может быть возобновлена внутри идеологии из-за повального недоверия населения ко всем и всяческим идеологиям.

Во взаимном влиянии талассократии и теллурократии кроются главные противоречия: они стремятся управлять друг другом, навязав друг другу свои стратегии. И для теллурократии это представляет непреодолимое препятствие. Во-первых, управлять чем-то подвижным, можно лишь будучи самим подвижным. Закостенелая и трудно меняющая свои привычки, социальные правила и этические нормы теллурократия как постоянно тяготеющее к объединяющей великой идее сообщество не может распространить свое влияние на те страны, где идеология не является доминирующей. Во-вторых, как только, чтобы управлять (скажем, континентом Евразия), теллурократия будет вынуждена становится более подвижной, она неизбежно будет оказывать в зоне подавляющего влияния талассократии, то есть сама становится талассократией и примыкать к талассократической цивилизации. "Холодная война" понимается обычно в советском смысле - как война идеологическая (то есть внутри смысла теллурократии она таковой и была). Но выйдя за рамки культурных характеристик теллурократии, можно осмыслить "холодную войну" как войну двух типов цивилизаций, двух типов культур, двух типов этики, двух типов организации жизненного пространства, организации труда.

С другой стороны, талассократическая цивилизация гораздо легче может влиять на теллурократическую, поскольку это влияние идет на уровне отдельных ценностей, индивидуальных примеров успешных жизненных стратегий в странах талассократии, а вовсе не на уровне целостной идеологии. Поэтому талассократическая цивилизация может безболезненно интегрировать теллурократическую цивилизацию, не меняя ее внутреннее содержание, то есть на уровне отдельных экономических проектов, отдельных торговых рынков, рынков сырья и рынков рабочей силы, и это вписывается в ее системообразующую структуру. А теллурократическая цивилизация никак не может интегрировать талассократическую, не изменив ее внутреннее содержание. То есть для того, чтобы теллурократия интегрировала талассократию, первая должна изменить вторую, навязав ей свои принципы существования на уровне идеологии, то есть превратив ее в идеократию.

Теперь соотнесем два принципа размежевания: атлантизм - евразийство и талассократия - теллурократия. Эти размежевания не совпадают: противостояние атлантизм - евразийство не является выражением базового геополитического культурного дуализма - талассократии и теллурократии. Если атлантизм (осью которого в XX веке стали США) является приблизительным географическим выражением талассократии, то евразийство (узлом которого с начала века осознавала себя имперская Россия, затем в русле евразийства действовал СССР) нельзя отождествить всецело с теллурократией. Прежде всего, многие теллурократические страны не строят свою политику внутри концепции евразийства. С другой стороны, Евразия - континент, значительная часть которого относится к атлантической цивилизации. Да и в самом евразийстве как концепции экспансии теллурократии в талассократию заложено немотивированное преувеличение его влияния на континенте и внутренний культурный раскол.