ЗНАКОТКАНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ЗНАКОТКАНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ (часть - 5)

Еще одной особенностью театрализованного текста является "интертекстуальность" (термин Юлии Кристевой). Интертекстуальность проявляется через необычайную насыщенность текста аллюзиями, ссылками, через бесконечное перекодирование значений по разомкнутой семиотической цепи. Барт отмечает:" Ныне мы знаем, что текст представляет не линейную цепочку слов, выражающих единственный, как бы теологический смысл ("сообщение" Автора- Бога), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст создан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников. Писатель подобен Бувару и Пекюше, этим вечным переписчикам, великим и смешным одновременно, глубокая комичность которых как раз и знаменует собой истину письма; он может лишь вечно подражать тому, что написано прежде и само писалось не впервые; в его власти только смешивать разные виды письма, сталкивать их друг с другом, не опираясь всецело ни на один из них; если бы он захотел выразить себя, ему все равно следовало бы знать, что внутренняя "сущность", которую он намерен "передать", есть не что иное, как уже готовый словарь, где слова объясняются лишь с помощью других слов и так до бесконечности... Скриптор, пришедший на смену автору, несет в себе не страсти, настроения, чувства или впечатления, а только такой необъятный словарь, из которого он черпает свое письмо, не знающее остановки; жизнь лишь подражает книге, а книга сама соткана из знаков, сама подражает чему-то уже забытому и так до бесконечности." (Барт 1994, 388-389) Театрализованность текста здесь проявляется как в принципиальной невозможности нахождения за ним суверенного Автора, дарующего окончательный смысл (есть лишь безответственный скриптор, игрок-компилятор), так и в метатекстуальном характере, проявляющемся в постоянной референции к другим произведениям искусства, а не к окончательному смыслу. Интертекстуальность - важнейшая особенность постмодернизма9, направления в современном искусстве, взявшего на вооружение принцип театрализации.10 Все высказываемые мысли даются как бы (или в прямом смысле) в кавычках, в виде аллюзий, цитат. Кавычки выполняют при этом роль рамки в театре, выводя на "сцену" мысли и их авторов, становящихся героями игры. Кстати, этимология слова "аллюзия" имеет самое прямое отношение к игре (от латинского "alludere"-"adludere", играть с чем- либо). Расшифровка аллюзий - игровая партия с читателем, и здесь, как и во всякой игре, возможен блеф: например, ссылка на несуществующие книги или просто искусная стилизация того или иного научного жанра.

Станислав Лем выпустил в 1979 г. сборник "Совершенный вакуум", состоящий из рецензий на воображаемые книги (См. Лем 1995). Особого мастерства в этом достиг Борхес, чьи произведения представляют собой настоящий каталог способов театрализации литературы вместе с их мета-осмыслением. Его произведения пестрят ссылками на несуществующих авторов и исторических персонажей.11

Еще одной особенностью театрализованной литературы постмодернизма является вовлечение читателя в игру по созданию смыслов. Барт пишет: "Одно дело - чтение в смысле потребления, а другое дело - игра с текстом. Слово "игра" здесь следует понимать во всей его многозначности. Играет сам текст, и читатель тоже играет, причем двояко; он играет в Текст (как в игру), ищет такую форму практики, в которой бы он воспроизводился, но чтобы эта практика не свелась к пассивному внутреннему мимесису (а сопротивление подобной операции как раз и составляет существо Текста), он еще и играет Текст. Текст... требует от читателя деятельного сотрудничества... В наши дни произведение исполняет один лишь критик - как палач исполняет приговор. В том, что многие испытывают "скуку" от современного "неудобочитаемого" текста, от авангардистских фильмов или картин, очевидным образом повинна привычка сводить чтение к потреблению: человек скучает, когда он сам не может производить текст, играть его, разбирать его по частям, запускать его в действие..."(Барт 1994, 422)

В предельном случае постмодернистский текст выступает как гипертекст, то есть такое художественное построение, которое зиждется на нелинейном и многократном прочтении.12

Постмодернизм, театрализуя искусство, стремится к смешению жанров, к неразличению "высокого" и "низкого." У.Эко, критикуя модернистские концепции "элитарного" искусства, отмечает в "Заметках на полях "Имени Розы": "Я уверен, что элементы разрушительности, революционности могут присутствовать и в таких работах, которые вроде бы рассчитаны на легчайшее усвоение. А в других работах - на первый взгляд будоражащих публику - никакой революционностью и не пахнет." (Эко 1989, 458) Художник как бы знает, как делается искусство, но не хочет играть по этим правилам.

Превращение читателей и авторов в героев произведения (спектакля) способствует размыванию границ между миром вымысла и миром реальности.

Театрализация театра оказывается встречным процессом по отношению к театрализации жизни, которая также ведет к этому размыванию, способствующему "преодолению реальности", переходу на мета-позицию.13

В футурологической работе "Сумма технологии" Станислав Лем предсказывает возможность появления "фантоматики" - достижения полной "реальности" любого вымышленного мира, которая сделает вымышленный и реальный мир неотличимыми (См. Лем 1968, 268-307). Лем ставит проблему: " Как создать действительность, которая для разумных существ, живущих в ней, ничем не отличалась бы от нормальной действительности, но подчинялась бы другим законам?"(Лем 1968, 268) Этот вопрос сводится к другому: "Можно ли создать искусственную действительность, во всех отношениях подобную подлинной и совершенно от нее неотличимую? Первая проблема - создание миров, вторая - создание иллюзий. Но иллюзий совершенных. Впрочем, я не уверен, что такие представления можно считать только иллюзиями"(Лем 1968, 268)