ЗНАКОТКАНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ЗНАКОТКАНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ (часть - 3)

Выражением "текста в тексте" в театре является прием "театра в театре" - вид спектакля, сюжетом которого является представление театральной пьесы. Таким образом, внешняя публика смотрит пьесу, внутри которой публика, состоящая из актеров, также присутствует на представлении. "Эта эстетика появляется уже в 16-ом в. (Первым ее выражением, очевидно, была вышедшая в 1497 г. "Fulgence et Lucrece de Medwall") Она связана с барочным видением мира, согласно которому "мир - сцена, а все мужчины и женщины - всего лишь актеры" (Шекспир), а "жизнь есть сон"(Кальдерон). Бог - драматург, постановщик и главный исполнитель. От теологической метафоры театр в театре переходит к высшей игровой форме, когда театральная постановка намеренно представляет самое себя из склонности к иронии или к сгущенной иллюзии. Последняя достигает кульминации в театральных формах повседневной жизни: здесь уже нельзя отличить жизнь от искусства..."(Пави 1991, 349) Одним из эффектов "текстов в тексте", наряду с театрализацией "рамки", является театрализация зрителя, который становится героем произведения. Актеры, играющие зрителей и зрители становятся неразличимы, преодолевая грань "актер-зритель".

Особенно явно это происходит при использовании приема "перспективы, уходящей в бесконечность" ("mise en abyme"), когда произведение изображает само себя. "La mise en abyme - прием, состоящий во включении в произведение (живописи, литературы или театра) части, которая воспроизводит некоторые его особенности или структурное сходство. Этот метод находит выражение в живописи (Ван Эйк, Магритт), в романе (Сервантес, Дидро, Стерн, новый роман), в театре (Ротру, Корнель, Мариво, Пиранделло)... Современная постановочная практика прибегает к этому приему для придания относительности спектаклю или его обрамления: таковы элементы кукольного театра, воспроизводящего действие пьесы и представляющего мировой театр (в "Фаусте" Гете или "Комической иллюзии" Корнеля); игра актера, исполняющего свою же роль на сцене, и т.д.; воспроизведение слов или сцен, резюмирующих основное действие; сцена, смонтированная на театральной сцене и отсылающая к иллюзии и ее производству ("Гамлет","Чайка").(Пави 1991, 251) В романе Серватеса "Дон Кихот" (который Абель называет классическим примером метатеатра) герои романа становятся во второй части его читателями. В эссе "Скрытая магия в "Дон Кихоте" Борхес, анализируя этот эпизод, пишет:" Почему нас смущает, что Дон Кихот становится читателем "Дон Кихота", а Гамлет - зрителем "Гамлета"? Кажется, я отыскал причину: подобные сдвиги внушают нам, что если вымышленные персонажи могут быть читателями или зрителями, то мы, по отношению к ним читатели или зрители, тоже возможно, вымышлены."(Борхес 1992, 349) В современной литературе этот прием блестяще применен Итало Кальвино в романе "Если однажды зимней ночью путник", который является романом о чтении самого себя.(См. Кальвино 1994) Тем самым театрализуется становящийся героем читатель, предсказываются и театрализуются способы восприятия им произведения. Исследуя феномен "театра в театре" в "Гамлете", Ю.Лотман отмечает: "Персонажи "Гамлета" как бы передоверяют сценичность комедиантам, а сами превращаются во внесценическую публику. Этим объясняется и переход их к прозе, и подчеркнутая непристойность замечаний Гамлета, напоминающих реплики из публики эпохи Шекспира. Фактически возникает не только "театр в театре", но и "публика в публике". Вероятно, для того, чтобы передать современному зрителю адекватно этот эффект, надо было бы, чтобы подавая свои реплики из публики, герои в этот момент разгримировывались и рассаживались в зрительном зале, уступая сцену комедиантам."(14)7

Своеобразной формой метафикции является пародия. Пародия делает своим предметом другое произведение, которое при этом иронически театрализуется. Театрализуется, выводится на сцену, при этом и автор, переставая быть всемогущим богом, находящимся "вне игры". Ю.Тынянов в статье "О пародии" пишет по этому поводу:" Авторская речь, будучи нарушена, смещена, становится речью автора. С автором происходит то же, что с героями драматической пародии романтиков; такова, например, пьеса Тика "Кот в сапогах".

К принцессе прибыл свататься принц Натанаэль из далеких стран. Отец принцессы, король, спрашивает принца, где его страна. Принц отвечает, что очень далеко...

В результате расспросов король вполне удовлетворен, но под конец спрашивает:

"- Да, еще один вопрос: скажите мне только - если вы так далеко живете, каким образом вы так бегло говорите на нашем языке ?

Натанаэль: Тише.Тише.

Король: Я вас не понимаю.

Натанаэль (шепотом): Молчите, пожалуйста, насчет этого, не то публика, которая там внизу, заметит в конце концов, что это в самом деле совершенно неестественно."

В пространство сцены Тик включил пространство театра, ввел в систему речи героя элементы, лежащие вне системы, элементы бытового несогласия с условиями и условностью речевых отношений в драме. И в результате вместо речеведения героя обнажилось речевое поведение актера.

Подобно тому, как в театрально-драматической пародии вместо героя выступает актер - в стиховой пародии вместо авторского лица выступает авторская личность с бытовыми жестами.

Это приводит нас к прелюбопытнейшему явлению пародической личности. Пародия в истории литературы сказывается не только явлениями пародийных жанров, не только, так сказать, готовыми пародиями, но пародия является и процессом, пародийное отношение к литературной системе вызывает целый ряд аморфных, не откристаллизовавшихся литературных явлений. Эти явления прикрепляются к какой-либо личности, нанизываются на нее, циклизуются вокруг нее. Число кристаллизированных пародий может быть вовсе не велико, но самая личность становится пародической.