ЗНАКОТКАНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ЗНАКОТКАНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ (часть - 1)

Описанная в предшествующем семинаре возможность "преодоления реальности", т.е. выхода на мета-позицию по отношению к собственному поведению (либо по отношению к любой "языковой игре" вообще), сама обусловлена рядом особенностей современного этапа развития цивилизации.1

В социальном плане - это прежде всего рост социальной мобильности . "Для современного человека все более типичным становится такой жизненный путь, в ходе которого он, переходя из родительской семьи в школу, а затем несколько раз меняя свое профессиональное положение и место в жизни, уже не в состоянии целиком идентифицировать себя с какой-либо определенной ячейкой общества" (Дилигенский 1994, 92). Для человека становятся доступны - как в информационном плане (с помощью СМИ)2, так и в плане достижения (социальная мобильность, развитие средств коммуникации) - различные возможные миры (пространственные, социальные etc). "Общество, в котором расходящиеся миры становятся общедоступны как на рынке, содержит в себе особые сочетания субъективной реальности и идентичности. Растет общее сознание релятивности всех миров, включая и свой собственный, который теперь осознается, как один из миров (возможный мир - В. О.), а не как Мир. Вследствие этого собственное ... поведение понимается как "роль", от которой можно отдалиться в своем сознании и которую можно "разыгрывать" под манипулятивным контролем. Например, аристократ теперь уже не просто является аристократом, но играет в аристократа и т. д." (Бергер, Лукман 1995, 278)

Преодоление изоляции между различными слоями внутри общества и между различными обществами способствует осознанию любой реальности как "языковой игры", что приводит к мета-позиции и осуществляемому с нее театрализованному поведению, поведению с role distance.3 На Семинаре 3 мы уже отмечали, что подобное поведение не обязательно является чистым мета-поведением (т.е. сознательной театрализацией жизни), чаще всего театрализация при этом преследует определенные цели, являющиеся частью реальности, по отношению к которой агент поведения все еще не находится на мета-позиции. Это придает смысл многочисленным разговорам о "манипулировании", которое естественно возникает в обществе при взаимодействии субъектов, находящихся на разных мета-уровнях.

Само сохранение представления о "реальности" при этом, как мы показывали на предшествующем семинаре, прежде всего связано с наличием материальных потребностей и вытекающей из этого трудовой деятельностью (которая в первую очередь воспринимается как "реальное поведение"). Однако с ростом материального благосостояния человечества в целом данные потребности отходят на второй план, что создает глубинную основу для разрушения представлений о "единственной реальности" и выхода на собственно мета-позицию.4

Современная цивилизация дает для человека все больше поводов и возможностей для того, чтобы сознательно выступать в качестве "актера" - т.е. агента вымышленного поведения.

Социальные процессы дополняются здесь процессами, происходящими собственно в области художественной культуры, в области искусства, в такой прежде привилегированной (образцовой) сфере вымышленного поведения как театральное поведение.

Театр, как уже говорилось на Семинаре 2, является результатом социокультурного соглашения, предполагающего, что в определенных условиях места и времени, задающих "рамку", определенные люди (актеры) осуществляют фиктивное, "несерьезное" поведение, которое и воспринимается как таковое. "Рамка" как бы осуществляет за зрителя эстетическую редукцию, отделяя условный, театральный мир от "серьезной" реальности, актера от зрителя. "Рамка" позволяет выделить специфические особенности "театрального" поведения, т.е. поведения актера на сцене, и отличить его от "серьезного" поведения. Это делает театр своеобразной "матрицей", образцом для театрализации жизни. Однако в то же время театр как социальное явление, как это ни парадоксально, остается частью обыденной жизни, ее дополнением (как развлечение - по принципу: "Делу время - потехе час") и оправданием именно в силу строгого отличения внутри самого театра театрального поведения от "реального". Сосредоточение "театральности" лишь внутри четко социально очерченной "рамки", как в некой резервации, увековечивая существование "серьезного" поведения вне этой рамки (в том числе и в самом театре), является препятствием для театрализации жизни, для выхода на мета-позицию.

Анализируя функционирование театра как социального организма в системе культуры, неизбежно сталкиваешься с еще одной проблемой. Произведение искусства, хотя и воспринимаясь как таковое, может фактически не выполнять эстетическую функцию или выполнять ее в очень ослабленном виде, как что-то второстепенное. Причиной этого является предполагаемая позиция стоящего за произведением автора. Даже если очевидно, что им создано художественное произведение, не претендующее на прямое сообщение о реальности, это сообщение о реальности, выражение каких-либо идей может восприниматься как косвенное, коннотативное, выраженное особыми (художественными) средствами, но тем не менее присутствующее и являющееся "смыслом" произведения, целью, которую преследовал автор во время работы над ним. Таким образом фигура автора связывает произведение с реальностью, делая его тенденциозным в политическом, религиозном или любом другом смысле. Автор выступает как некий бог, находящийся вне своего творения, вне сферы, захватываемой "эстетической редукцией", out of game (вне игры), а процесс создания художественного произведения как "серьезное" поведение с определенной целью в реальности. (В театре это относится как к драматургу, так и к режиссеру.) Поведение автора, как и поведение зрителя (читателя) не является обычно театрализованным. Французский семиолог и литературовед Ролан Барт (описывая эту ситуацию как ситуацию "произведения" в противоположность ситуации "текста", согласно предложенному им различению) пишет: "Произведение включено в процесс филиации. Принимается за аксиому обусловленность произведения действительностью (расой, позднее Историей), следование произведений друг за другом, принадлежность каждого из них своему автору. Автор считается отцом и хозяином своего произведения; литературоведение учит нас поэтому уважать автограф и прямо заявленные намерения автора, а общество в целом юридически признает связь автора со своим произведением."(Барт 1994, 419) "Присвоить тексту Автора - это значит как бы застопорить текст, наделить его окончательным значением, замкнуть письмо. Такой взгляд вполне устраивает критику, которая считает тогда своей важнейшей задачей обнаружить в произведении Автора (или же различные его ипостаси, такие как общество, история, душа, свобода): если Автор найден, значит, текст "объяснен", критик одержал победу."(Барт 1994, 389)